и вон… на кухне чем-то брякает, и запахи доносятся даже в ванную… очень аппетитные. И ум ведь есть! Стольких людей знает… Это тоже… Люди разные и с каждым надо по-своему, умело. А Завадская… м-да. Похоже и руководитель тоже. И тетка авторитетная в театре, а это — показатель, однако! Интересно… ну так — чисто теоретически! Без каких-либо планов, ага! А можно как-то ее «блядскость» — приструнить? Может ли найтись мужчина, который так себя поведет, что она забросит эту всю… богемность? М-да-а… Вопрос! Ну да ладно, это не про нас!».

Отмокая в ванной, Иван философствовал, кайфовал. Как только пришли, хозяйка напрягла его растопкой водогрейной колонки, потом заскочила в ванную буквально на десять минут, пока он, покуривая, пил кофе на кухне. Кофе тоже по-быстрому, на керосинке, сварила она же, Елена. Пусть и не тот классный кофе, что… Но все-таки!

— Иван! Ты там не утонул? — заглянула она к нему.

— Я здесь жабры отращиваю! Говорят, в Оби русалок видели — кра-а-с-и-и-ивые, страсть! Вот и решил — уйду я от Вас, Вы все злые и меня не любите!

— Сдурел совсем! Вода же сейчас еще — б-р-р-р! И врешь ты все! Мы тебя очень любим! Вылазь, давай!

Он поднялся из ванны, смыл с себя пену. Краем глаза видел, как заблестели глазки Леночки. И румянец на щечках — прямо на глазах появляется. Вот и губку закусила.

— Ваня! — и голос негромкий, низкий, с хрипотцой, — Ванечка! Давай я тебя сама оботру…

Ну это же такая малость, а женщине — приятно!

Она вытирала его долго… даже чуть постанывать начала.

— Какой ты… славный и сладкий… мальчик.

«А движения все затихают и затихают! И руки у нее… подрагивают. Как же быстро загорается эта красавица!».

— Леночка! Я тебе уже говорил, что… не люблю, когда меня так называют. Я обещал тебя… наказать? Вот… сейчас накажу!

— А-а-х… накажи меня, хороший мой!

Завадская была… Завадская. Желто-бежевый цветами шелковый халатик с запАхом не доходил до середины бедра. И запАх был… подлый такой. Он норовил разойтись и сверху, приоткрывая черный ажурный бюстгалтер… и его содержимое. И снизу… тоже то и дело показывалась ножка в черном чулке.

Она наглаживала сначала его грудь, уже забыв про полотенце… ладошками настолько ласковыми и нежными, что его периодически бросало в дрожь. То переходила на ягодицы, стискивая их пальчиками, прислоняясь щекой к его груди и постанывая. Потом… провела руками по груди — сверху вниз. Замерла, доведя руки до низа живота, подняла голову, заглядывая ему в глаза, засмеялась хрипло:

— Не могу… сдержаться не могу! Ты позволишь… его тоже нужно… вытереть.

И не дожидаясь его согласия, присела на колени. Застонала… И пальчики… такие быстрые и нежные пальчики… пробежали по «нему», заставляя дергаться и стонать уже его.

— Это… это что же такое? Ах, она сучка! Она что — совсем дура?! Ох… как она его… совсем не огрызла! А ты куда смотрел? Ну я ей… устрою! Вот же… дура малолетняя!

Хрипловато Косов пробормотал:

— Ты ее лучше… научи.

— Ага! Много чести, чтобы я ее учила… Сейчас, хороший мой… я его приласкаю. Ну как же так? Даже смотреть жалко! Ну нельзя же… такого красавца… так вот… Ритке поручу, уж она ее заставит… научит. Сучку эту…

Последняя фраза у Лены вышла… невнятно. По причине занятого рта…

«О-о-о-х-х… это даже сравнивать… нельзя!».

Он посмотрел вниз, подрагивая всем телом. Елена была занята… очень занята оказанием срочной медицинской помощи.

Несмотря на некоторый дискомфорт, вызванный жжением и пощипыванием в определенных местах, Елена заставила его… отстреляться быстро.

«Похоже… ни одной капельки не пропало! Вот же… хищница!».

Она подняла голову, посмотрела:

— Вань! А как же… ты меня наказывать будешь? Тебе же самому больно будет!

— Вот, сударыня! Цените — на что только не приходится идти ради Вашей экзекуции!

— Я ценю, Ваня. Правда — очень ценю. Но как же…

— Ну… у тебя же кремов всяких полно, не так ли?

Она улыбнулась:

— Тогда пойдем, я тебе снова кофе сварила — уже как положено, а не наспех! Спать тебе сегодня я не дам!

Кофе был уже холодный. Но и правда — вкусный…

Они проводили Лизу. Проводили довольно поспешно… Но не потому, что она куда-то торопилась, а… потому, что слишком уж тягостно это было. Илья даже начал какую-то речь, но, видно проникнувшись атмосферой, быстро сбился, смутился и сел, замолчав. Как на поминках, чес-слово! Тоня, широко открыв глаза, посматривала то на Косова, который молчал, закаменев лицом, то на Лизу, которая была… краше в гроб кладут! Потом Тоня, судорожно всхлипнув, схватила Илью за руку и выбежала, утащив за собой директора. Они… Лиза, Лида и Иван еще посидели молча.

Косов не выдержал, налил себе стакан коньяка, выпил его залпом, закурил.

«Как же… хреново-то! Вроде уже и жизнь там… прожил. И хоронить близких приходилось… Всякое бывало! Но как же сейчас…».

Иван смотрел в окно, щурился от дыма и молчал. Лиза вздохнула, поднялась тяжело, как старуха:

— Лида! Проводи меня… пожалуйста.

Косов, вдавил папиросу в пепельницу, шагнул к ней, обнял, уткнулся лицом в такие родные рыжие волосы:

— Родная моя… Я всё буду помнить… Только бы у тебя все было хорошо, слышишь! Только чтобы было все хорошо…

— Да что же Вы так-то… Нельзя же так! — всплеснула руками Лида.

— Как-то… не получается по-другому…

Лида, подойдя к подруге, испуганно глядя на Косова, потянула ту за руку к дверям. Он же повернулся и вышел через заднюю дверь, чтобы не видеть, как уходит его рыженькая. Пошел к реке, сидел, тупо уставившись в реку, курил до горечи. Голова была пустая и звонкая.

Глава 30

— Хорошо, Косов! Знаешь… хорошо стало получаться, интересно так. Сейчас уже можно и показать! Но… мало! Мало этого для показа! — инструктор Лазарев был доволен.

«Ну да… пришлось, конечно, попотеть, но результаты есть!».

После отъезда Лизы, времени по вечерам стало много. Вот он и тренировался с оружием. Извлечение и подготовка к стрельбе — вообще хорошо. Вот и Лазарев только языком поцокал, глядя, как ловко револьвер оказывается в руках Косова. Перемещения, развороты получались тоже не в пример лучше. Добавил он и ходьбу вприсядку, и уклонения корпусом.

— Что-то еще можешь придумать? — инструктор смотрел на Ивана.

Тот задумался, почесал мушкой «нагана» бровь.

— Из нижней стойки, при перемещениях, можно добавить кувырки — вправо или влево. Но тут уже сложнее, как мне кажется, — вслух раздумывал курсант, — Потренироваться надо!

— А вот смена